Том 3. Дети капитана Гранта - Страница 88

К оглавлению

— Вы спаслись во время кораблекрушения вместе с ним?

— Нет, сэр, нет! В ту страшную минуту волна смыла меня с палубы и выбросила на берег.

— Стало быть, вы не один из тех двух матросов, о которых упоминается в документе?

— Нет. Я не подозревал о существовании этого документа. Капитан бросил его в море, когда меня уже не было на судне.

— Но что же с капитаном… с капитаном?

— Я полагал, что он утонул, исчез, погиб вместе со всей командой «Британии». Мне казалось, что я один спасся.

— Но ведь вы только что сказали, что капитан Грант жив!

— Нет, я сказал: «Если капитан Грант жив…»

— И вы прибавили: «то он в Австралии».

— Да, он не может быть в ином месте.

— Значит, вам неизвестно, где он?

— Неизвестно, сэр. Повторяю: я считал его утонувшим или разбившимся о скалы. Это от вас я узнаю, что с ним, жив ли он еще.

— Но тогда что же вы знаете?

— Только одно: если капитан Грант еще жив, он находится в Австралии.

— Где произошло крушение? — спросил Мак—Наббс.

Этот вопрос следовало задать первым, но Гленарван, взволнованный неожиданной встречей, торопясь узнать, где находится капитан Грант, не осведомился о месте гибели «Британии». С этой минуты разговор, бывший до сей поры непоследовательным, нелогичным, лишь слегка задевающим вопросы, не углубляющим их, после слов майора принял более спокойный характер, и вскоре все подробности этой загадочной истории предстали перед слушателями отчетливо и ясно.

На вопрос, заданный Мак—Наббсом, Айртон дал следующий ответ:

— Когда волна смыла меня с бака, где я в это время спускал кливер, «Британия» мчалась прямо к австралийскому берегу — до него осталось меньше двух кабельтовых. Следовательно, крушение произошло как раз в этом месте.

— Под тридцать седьмым градусов широты? — спросил Джон Манглс.

— Под тридцать седьмым, — подтвердил Айртон.

— На западном побережье?

— О нет, на восточном, — быстро возразил боцман.

— А когда произошло крушение?

— В ночь на двадцать седьмое июня тысяча восемьсот шестьдесят второго года.

— Так и есть! То самое число! — крикнул Гленарван.

— Как видите, сэр, я вправе был сказать: если капитан Грант еще жив, то его следует искать только на Австралийском материке и нигде больше.

— И мы будем искать его, найдем его и спасем его, мой друг! — воскликнул Паганель. — Ах, драгоценный документ, — продолжал географ с бесподобной наивностью, — надо признать, что ты попал в руки людей проницательных!

Но этого хвастовства Паганеля никто не заметил. Эдуард и Элен Гленарван, Мери и Роберт — все обступили Айртона, поочередно пожимая ему руки, словно присутствие этого человека служило верным залогом спасения капитана Гранта. Если при крушении удалось спастись матросу, то почему не удалось спастись и капитану? Айртон настаивал, что капитан жив, как и он. Где именно капитан находится, этого Айртон не знал, но не сомневался, что где–нибудь на материке Австралии.

На бесчисленные вопросы, которыми его забрасывали, боцман отвечал удивительно разумно и ясно. Пока он говорил, мисс Мери все время держала его руку в своих. Ведь этот человек был спутником ее отца, матросом с «Британии»! Он жил рядом с Гарри Грантом, скитался с ним по морям, преодолевал с ним общие опасности… Мери, плача от радости, не могла оторвать глаз от сурового лица боцмана.

До сих пор никому не приходило в голову усомниться в правдивости сообщений этого боцмана. Лишь майор и, пожалуй, Джон Манглс — люди менее доверчивые — спрашивали себя, заслуживают ли слова Айртона полого доверия. Встреча с ним была столь неожиданна, что действительно могла внушить некоторое подозрение. Правда, Айртон называл события и даты абсолютно правильно, упоминая при этом поразительные подробности. Но как бы ни были точны подробности они все же не дают основания к безоговорочному доверию, ибо замечено, что нередко ложь опирается на правдоподобные подробности. Но Мак—Наббс затаил сомнения в душе и промолчал.

Что касается Джона Манглса, то как только матрос заговорив с молодой девушкой об ее отце, так все его подозрения рассеялись и он поверил тому, что Айртон действительно товарищ капитана Гранта. Айртон отлично знал Мери и Роберта, он видел их в Глазго в день отплытия «Британии». Он напомнил молодой девушке об ее присутствии с братом на прощальном завтраке, который капитан дал своим друзьям на борту «Британии». На этом завтраке присутствовал шериф города Мак—Интайр. Просматривать за Робертом — ему едва минуло тогда десять лет — поручено было боцману Дику Тернеру, а мальчуган вырвался от него и взобрался на бом–салинг.

Правда, правда! — подтвердил Роберт.

Айртон напомнил множество мелких фактов, видимо, не придавая им того значения, которое они имели в глазах Джона Манглса. И каждый раз, когда боцман умолкал, Мери ласково повторяла:

— Еще расскажите нам, мистер Айртон, еще что–нибудь о нашем отце!

И боцман, припоминая все, что только могло быть интересно молодой девушке, продолжал свои рассказы. Гленарван хотел задать ему множество более полезных вопросов, но Элен удерживала его, указывая взглядом, как счастлива Мери.

Айртон рассказал всю историю плавания «Британии» по Тихому океану. Многое было иже известно Мери, ибо письма капитана Гранта получались вплоть до мая 1862 года. В течение года плавания Гарри Грант побывал на многих островах Океании. Он заходил в гавани Ново—Гебридских островов, Новой Гвинеи, Новой Зеландии, Новой Каледонии. Но все острова оказывались уже захваченными часто незаконно. Местные английские власти чинили Гранту всяческие препятствия, будучи предупреждены о цели, преследуемой им. Тем не менее капитан Грант нашел к западу от Новой Гвинеи подходящие земли: он не сомневался, что там легко будет основать шотландскую колонию и добиться ее процветания. Действительно, пригодный для стоянок порт, по пути между Молуккскими и Филиппинскими островами, должен был привлечь суда, особенно тогда, когда закончено будет прорытие Суэцкого канала и тем упразднен старый морской путь вокруг мыса Доброй Надежды. Гарри Грант принадлежал к числу тех, кто в Англии приветствовал предпринятое по инициативе Лесепса прорытие Суэцкого канала, и не сочувствовал политическим распрям в деле, которое преследовало общенациональные интересы.